Я учусь в лицее на электрика. Часть 3
Борис опять занялся бритьём, а в это время ко мне подскочила одна из девчонок, обеими руками держась за свою пишку и характерно пританцовывая: "Ой – простите, пожалуйста, а где здесь туалет? Мы никак найти не можем!" Её грудки смешно подпрыгивали. За её спиной вторая девчонка ритмично приседала, тоже стараясь зажать пишку руками. "Понимаете, туалет сейчас заперт – там света нет и на пол нагадили. Но через десять минут мы всё исправим!" – при этих моих словах в зале внезапно наступила такая зловещая тишина, что стало слышно, как вода капает в раковину. Это, видимо ещё более усилило муки девчонок, и они в один голос завопили: "Какие десять минут!!! Мы сейчас прямо здесь уписаемся, ну сделайте же что – нибудь!"
Борис уже закончил с Ларисой и мыл руки: "Ну, дылды здоровые – дома никак не могли сходить?" – "А что ты лаешься – сам же подгонял: скорее – скорее, вот и припёрлись на пол часа раньше, хотя тут ещё и не готово ничего! НИКТО не успел сходить – я сама уже еле терплю! Найди лучше ведро какое – нибудь девочкам – хозяева виноваты, пусть теперь и расхлёбывают! – Денис, ну я не в буквальном смысле!" К счастью, большое пластмассовое ведро стояло прямо под раковиной, Борис лишь вынул оттуда какую – то тряпку и швырнул ведро девчонкам. К моему удивлению, они не стали отходить в сторонку, а поставили его прямо на середину зала. (Лишь позднее я усёк – вдоль лавок тянулись ковровые дорожки, а посередине лишь голый пол, так что девчонки просто думали рационально, безо всякого стыда – как младенцы!) Люда стала шумно мочиться в ведро, широко расставив ноги и полуприсев задом. Галина лишь прыгала вокруг и скулила: "Людочка, Людмилочка – скорее! Люсечка, Милочка – скорее!" Все в зале прекратили свои занятия и с сочувствием наблюдали за девочками. Не успела Людмила отойти от ведра, как Галя уже присела над ним, но как – то неудачно – моча потекла во все стороны широким веером, даже с ягодиц капало! Один из пацанов не выдержал: "Куда льёшь, корова! Кто за тобой вытирать должен?" – и звонко шлёпнул её по оттопыренной попке. Но Галина лишь сосредоточенно делала своё дело.
"Люся, Галя – мы же с вами женщины, нужно быть аккуратнее!" – Рита подошла к ведру, и лишь слегка расставила ноги, немного присев и наклонившись назад – "Надо просто губки раздвинуть пошире! Сами же сухими останетесь!" – С этими словами Рита так широко раздвинула свою пишку, что вся её красно – розовая внутренность открылась для всеобщего обозрения. Струя получилась ровная и аккуратная, я никак не мог избавиться от ощущения, что это мужик оливает. Девчонки, мальчишки и даже Борис зааплодировали: "Браво, браво!" Самый мелкий карапуз сспросил: "Мама, а ты так умеешь?" Нина встала, и со словами: "Да ну вас всех! Невозможно больше терпеть!" – подошла к ведру и повторила всё в точности до деталей, лишь более старательно раздвигая пишку из – за своих дурацких колечек. Толстуха тоже не вытерпела: "Блин, устроили концерт!" Она вразвалочку подошла, слегка поскользнувшись на забрызганном полу, но удержала равновесие и уселась на ведро сверху своим широким задом. Борис рассмеялся: "Ты – то, кума, и в тазик не провалишься!" Толстуха со звонким журчанием помочилась. После неё Колька с Андреем подошли к ведру с обеих сторон и стали дружно пополнять его содержимое.
"Мама, мама, а почему у Андлюськи писька белая, а у Кольки – калисьнивая?" – мелкая девчонка чуть ли не тыкалась мордочкой в пацанские пиписьки. Все рассмеялись, а Колян не растерялся: "А это когда Андрюху делали, то покрасить забыли! Вот он и получился маленько недоделанный!" – "Сам ты недоделанный! Онанизмом поменьше заниматься надо!" – Людмила моментально встала на защиту брата. "Дети, ну что вы ребёнку голову морочите!" – опять не выдержала Маргарита – "Посмотрите – вот у меня соски совсем коричневые, а у тёти Вали – светло – розовые, у меня губки тёмные, а у неё – розовенькие, почти совсем как кожа! Просто все люди разные, а у Синицыных вся семья светлая!" – Малышка не унималась: "Мама, ну мама – где губки лозавинькие? Ну покази, мама!" – "Да что на вас на всех сегодня наехало, помыться спокойно не дадут! Андрей – подержи её тоже пописать, да надо всё – таки здесь прибрать – свинарник незачем разводить! Олег – вы, пардон, писать не будете?" – "Нет, спасибо, нам с Машкой пока не нужно!" – "Ну дела – а я уже не человек, что – ли?" – Лариса с обиженным видом тоже подошла к ведру, над которым Андрей уже привычно держал сестрёнку под коленки. Та тоненько писала, что – то напевая себе под нос. После них и Лариса широко расставила ноги, полуприсела и элегантно помочилась. Борис подхватил ведро и аккуратно вылил его содержимое в самую серёдку раковины. "Ну и ловкий мужик!" – почему – то подумал я. Словно в подтверждение этой мысли Борис лихо ополоснул ведро, промыл его с жидким мылом и поставил под раковину. (Главный герой предвкушает оргии, наблюдая за этой странной семейкой! – прим. ред. )
Женщины чем – то вытирали пол. При этом они по очереди поворачивались ко мне задом, словно нарочно повыше задирая попы. Они так широко расставляли ноги, что не оставалось никаких препятствий для любования их пишками, чем я и занялся. При этом мой член опять сладко задёргался, и очередная порция спермы пополнила мои и без того влажные трусы.
В зал вбежали Люда с Андреем: "Люди, скорее! Там такой бассейн! Такая парилка! Такой помывочный зал!" – "Такой – сякой! Вообще выразить мысль не можете?!" – "Да вот сами идите и увидите!" – Дети с Борисом ушли, за ними двинулись и остальные. Только великан всё ещё возился с инвалидкой, пересадив её на лавку.
Буквально через минуту Борис вернулся: "Олег, оставь пока Машку – там лавки тяжёлые подвинуть надо!" Олег как раз только что полностью раздел дочку и чмокнул её в макушку: "Посиди, Мурка, я щас!". Я остался в зале один на один с Машей и стал исподтишка её рассмартивать. Девчонка была худенькой, особенно ноги – как спички, и только руки были неожиданно мускулистыми. Лобковых волос у неё не было, и я даже решил сначала, что она совсем пацанка, но умное, вполне взрослое лицо (весьма симпатичное) совсем не вязалось с её неразвитым телом. К тому же и грудки у неё были очень даже хороши, побольше чем у Колькиной сестры Людмилы. (Одна таблетка, и вас услышат соседи!)
Вдруг Маша отчаянно посмотрела на меня: "Простите, пожалуйста – вы мне не поможете?" – "Ну конечно помогу, только давай – "на ты"! Меня Денисом зовут, а ты Маша, да?" – (Уж сам не знаю, откуда вернулось ко мне самообладание наедине с голой девчонкой! ) – "Вот спасибо – меня надо срочно в коляску пересадить, а то я сползаю куда – то! Иногда мой папа такой недогадливый бывает – пересадил меня на это лавку, а держаться – то и не за что!" При этих словах девчонка окончательно потеряла равновесие и брякнулась на спину, нелепо раскинув ноги как поломанная кукла. От неожиданности я не успел вовремя среагировать, и теперь бестолково схватил её за талию. – "Не так – бери меня за ноги под коленки, а я за твою шею возьмусь! Не бойся, я не тяжёлая!" Она и не думала стесняться, а наоборот – держалась всё более свободно.
Поднял её я довольно легко, но мои руки сразу же съехали ей под коленки и чуть не соскользнули, совершенно не чувствуя ответной мышечной реакции. Если бы Маша не держалась крепко за мою шею, я бы её уронил наверняка. Непроизвольно Маша прижалась ко мне, и я почувствовал её грудки сквозь свою летнюю майку.
Машина попка свисала гораздо ниже сидения коляски (Да какая коляска? – Стул на колёсиках!). Я несколько раз попытался подпрыгнуть, чтобы перехватить девушку повыше, но неудачно. Почему – то нам обоим стало весело, и мы одновременно рассмеялись. И тут же я почувствовал, что по моим ногам течёт что – то горячее и невольно замер. Маша тоже насторожилась, а когда раздалось журчание стекающей на пол струи, то всё поняла, и покраснела, как рак. Сверхъестественным усилием она подтянулась, наконец, на моей шее так, что я смог её усадить в коляску – "Ой, стыдуха! Денис, это я вас просто обписала! – (Маша от потрясения опять перешла "на вы") – Только вы ничего плохого не подумайте – я вообще нижней части тела не чувствую! Ой, ну какой позор – может, папа вам сейчас постирает?" – "Да что ты разойкалась – подумаешь, невидаль! Ты же не виновата, я понимаю! Во – первых, мы уже "на ты" договорились, а во – вторых – меня сестрёнки двоюродные три раза уже обкакивали! А сколько раз обписывали – так и посчитать нельзя! Когда я маленький был, так от меня другим доставалось, дело – то житейское!" – "Да я – то не маленькая!" – "Слушай – кончай! Скажи лучше – а чё это вы голые все вместе?" – "Чё – чё – прикольно! Мне нравится, а тебе разве нет?" – "Да нравиться – то нравится, но ведь – стыдно!" – "А, вот ты про что! Да если бы я всего стыдилась, так с моей болезнью и жить было бы невозможно! Я несколько раз пробовала умереть! До того случая я ведь здоровая была! А бегала как – никто из девчонок угнаться за мной не мог! – Да я и не дружила с ними, всё больше с мальчишками почему – то. А в n – надцать лет с крыши сарая на спину упала неудачно – всю нижнюю половину парализовало. Прости – я же ни какать ни писать не могу, как люди – всё само из меня течёт, вот даже и тебе досталось! А я ведь девочка была стеснительная. Хотя и бегала целыми днями с мальчишками, но при них никогда трусов не снимала, и даже не писала!
Автор: Иван Апельсинов