Нам не дано предугадать. Часть 2
Собственно, так, или почти так, у нас происходит каждый раз – с этого всё начинается... и этот раз не исключение: уже полчаса, сидя на скамейке, Саня уговаривает меня идти к нему, а я отнекиваюсь – делаю вид, что не хочу, и Саня, то и дело толкая меня локтём в бок, с завидной настойчивостью снова и снова повторяет своё "пойдём!", – ему хочется... ему очень хочется, а я...
– Сиди, – говорю я.
– Заебал ты меня! Хуля сидеть?!
– Когда это было, чтобы я тебя заёбывал? – Округляя глаза, я делаю вид, что пытаюсь вспомнить, когда же это было. – Хм... что – то мне, Санёк, такое не помнится...
– Что тебе не помнится? – отзывается Саня, и в голосе его звучит лёгкое возмущение.
– Ну, это... чтобы я тебя заёбывал.
– Вспомнишь, бля! Пойдём...
Мы сидим на скамейке – на лавочке – в тени старого абрикосового дерева, Саня почти на год старше меня – ему полных 18 лет, но это никакой роли в наших отношениях не играет: в душе я считаю, что я умнее Сани...
Во всяком случае, я не такой откровенный, как он, и хотя трахаться с ним мне нравиться ничуть не меньше, чем ему со мной, тем не менее каждый раз, когда у нас дело идёт к этому, я отнекиваюсь и отказываюсь – каждый раз я упорно делаю вид, что я либо не понимаю, чего он хочет, либо понимаю, но не хочу, и каждый раз получается, что Саня должен меня уговаривать и уламывать... типа: он хочет, а лично мне это всё по барабану, и если... если, в конце концов, я и соглашаюсь (а соглашаюсь я всегда), то делаю это лишь потому, что просто – напросто ему, то есть Сане, я уступаю, – такой у меня "камуфляж" – моя тактика и стратегия; вот – опять:
– Ну, Владик... ну, всё! Пойдём... – Саня, неуклюже заигрывая, вновь толкает меня локтём в бок.
– Что значит – "всё"? – не сдаюсь я. – "Пойдём", "пойдём"... а зачем?
Помимо того, что я таким образом камуфлируюсь, я ещё хочу, чтобы Саня проговорил... чтобы он сказал вслух, для чего он меня зовёт – что именно мы будем у него дома делать... и Саня не выдерживает – говорит, и говорит он это сочно, даже смачно, не скрывая своего удовольствия:
– Выебу тебя... в жопу выебу... пойдём! – и даже не говорит, а шепчет, чуть наклонившись ко мне – обдавая моё ухо горячим дыханием.
Вот! Я сам не знаю, почему мне нравится это слышать... "выебу... в жопу выебу... " – произносит Саня, каждый раз приглушая голос, и эти его грубые, прямолинейно буквальные слова каждый раз вызывают у меня прилив горячего, жаром опаляющего желания... впрочем, этого я Сане тоже не показываю.
– Ты уверен? – прищуривая глаза, я спрашиваю Саню таким тоном, как будто безоговорочно даю ему от ворот поворот.
– Уверен, – улыбается Саня. – У меня на тебя с утра стоит...
– Так в чём проблема? Сдрочил бы, меня представляя, и все дела... а ты с утра мучишься, страдаешь... в чём проблема? – смеюсь я.
Занимаясь онанизмом, я сам представляю Саню довольно часто... точнее, вспоминаю – перебираю наши кувыркания – как он меня и как его я... иногда, впрочем, я думаю о других пацанах: об Игоре – своём однокласснике, или о Максе, который каждое лето приезжает к деду в гости из Ленинграда... но с другими пацанами у меня секса никогда не было, а с Саней мы трахаемся уже почти год, и хотя делаем это не очень часто, но каждый раз – по полной программе, и потому представлять Саню очень даже легко... впрочем, занимаясь онанизмом, иногда я думаю не о пацанах, а о знакомых девчонках, – каждый раз у меня это бывает по – разному... Мне давно хочется знать, дрочит ли "на меня" Саня, но эти вопросы мы с ним не обсуждаем – и я, насмешливо глядя ему в глаза, добавляю:
– Или что – подрочить слабо?
– Хуля мне дрочить? – отзывается Саня. – Я лучше в жопе твоей... в очке твоём подрочу... пойдём!
– Ага, подрочишь, если я тебе дам... – снисходительно смеюсь я, и эта моя снисходительность тоже часть моего "камуфляжа". – А если не дам?
– Я ж тебе дам, – не задумываясь, парирует Саня. – Ты меня, а я – тебя... пойдём!
Ну, блин... логика железная!"Ты меня, а я – тебя", – говорит Саня, и я, невольно сжимая мышцы сфинктера, чувствую, как сладкий зуд буравчиками сверлит мою промежность... Мы сидим на скамейке – на лавочке – в тени старого абрикосового дерева, на небе – ни облачка, и кажется, что воздух, обжигающе горячий, невидимо дрожит от звенящего зноя...
– Ну... пойдём? – Саня, легонько толкая меня в бок локтём, смотрит на меня вопросительно.
– Ты что – не можешь без этого? – тихо смеюсь я; настойчивость, с какой Саня зовёт меня к себе, вызывает у меня самые противоречивые чувства: его ничем не прикрытое, совершенно конкретное желание одновременно и возбуждает, и удивляет меня... "как он так может?" – думаю я. Что он возбуждён и что хочет, мне вполне понятно, потому что я тоже возбуждён и тоже хочу, и хочу я не меньше его, но – признаваться в своём желании так открыто и так откровенно?
– Смотри... – вместо ответа Саня разводит в стороны колени, и я, скосив глаза, вижу, как вдоль правой ноги штанина его шорт бугристо выпирает. – Видишь... стоит! – не без гордости говорит он, шевеля под штаниной напряженным членом. – Пощупай...
– Ага, сейчас...
Саня, неожиданно схватив мою руку за запястье, рывком притягивает ее к своей промежности.
– Ты что, бля... совсем, бля, что ли? – Я тут же с силой вырываю свою руку из цепких Саниных пальцев, лишь на секунду коснувшись его твёрдого – напряженно бугрящегося – члена.
– А что? – смеётся Саня. – Никого же нет... кто нас видит?
Скамейка, на которой мы сидим, находится с внешней стороны забора, или, как здесь говорят, "за двором", и – хотя улица совершенно пустынна, тем не менее...
– Совсем, бля... совсем уже охуел... – шепчу я, не скрываю досаду.
– А что... что такого я сделал? – Саню веселит мой неподдельный испуг, с каким я стремительно вырвал свою руку.
– Ничего! Простой, как три копейки...
– Да ладно тебе! Из – за пустяка...
– Тебе всё пустяк...
Не отвечая, Саня какое – то время с любопытством неофита смотрит на собственную штанину, которая – под напором его напряженного члена – толчками приподнимается... Невольно скосив глаза, я тоже смотрю на его штанину... и, глядя на шевелящийся бугор, я отчетливо представляя напряженно твёрдый, горячий, сочно залупившийся Санин член... "ох, как сейчас мы покайфуем!" – с наслаждением думаю, и, думая так – предвкушая скорый кайф, я снова невидимо сжимаю мышцы сфинктера, чувствую, как сладчайший зуд пронизывает мою промежность...
– Ну, что... пойдём? – оторвав взгляд от штанины, Саня смотрит на меня вопросительно.
Я молчу; он хочет, и он этого не скрывает; а я... я тоже хочу, причём, хочу я не меньше, чем он, и у меня тоже стоит, но я в плавках, и потому моего стояка не видно... "и хорошо... – думаю я, – хорошо, что не видно", – я почему – то так не могу... то есть, не могу так откровенно, как Саня: он, когда начинает меня уламывать уже открытым текстом, каждый раз ведёт себя так, будто оба мы, он и я, самые настоящие гомики... а мы с ним... "Мы – не гомики! – думаю я. – Мы – просто так... "
– Вла – а – д... – в голосе Сани упруго звучит нетерпение.
– А?
– Хуй на! Вставай...
– Ты что – всё ещё хочешь? Ещё не передумал? – голосом, полным ехидства, мстительно уточняю я; и правильно: нечего хватать меня за руку – тянуть мою руку к своему початку... и тут же, не менее мстительно – с той же самой интонацией, я добавляю, глядя Сане в глаза: – Я же сказал тебе – посоветовал...
– Что ты мне посоветовал? – Саня смотрит на меня вопросительно, не совсем понимая.
– А то... солнце, воздух, онанизм укрепляют организм! Вообрази меня – и вперед! Можешь руку намылить... какая тебе разница? Устала правая – работай левой...
– Это ты будешь меня воображать... понял? – парирует Саня. – А я тебя без всякого воображения отпистоню... пойдём, бля!
– Я вообще никого не воображаю – не занимаюсь этим, – не моргнув глазам, вру я. Мне почему – то хочется, чтобы Саня думал – и верил – что онанизмом я не занимаюсь... ну, то есть, вообще не занимаюсь! Будто в пятнадцать – 18 лет такое возможно... Впрочем, Саня тоже никогда открыто не признавался мне в том, что он дрочит, и о том, что он дрочит, я могу лишь догадываться – по собственному опыту. – А вот ты советом моим можешь без всякого труда воспользоваться, – говорю я.
– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью... – смеётся Саня. Кажется, его совершенно не волнует, дрочу я или нет. Ему хочется в жопу – хочется со мной трахаться, и он этого не скрывает. – Ну, Влад... ну, чего ты? Чего ты ломаешься? Пойдём!
– Блин, не отстанешь теперь! – говорю я. Напряженный член мой сладко ноет, и я сам уже хочу сильно – сильно – хочу не меньше Сани, но... врагу не сдаётся наш гордый "Варяг", и я до последнего делаю вид, что я совсем не хочу и что если... если сейчас я и соглашусь к нему идти, то лишь потому, что он, то есть Саня, "теперь не отстанет".
– Не отстану, – соглашается Саня, через штанину сдавливая ладонью свой напряженно выпирающий шишкой член. – Пойдём!
Ох, до чего он настойчив: "пойдём", "пойдём"... конечно, пойдём! Куда же я денусь... Мне тоже хочется сдавить, стиснуть ладонью свой сладко ноющий член, но я не делаю этого – терплю. Саня, убрав свою ладонь в сторону, вновь шевелит членом... "Какой, всё – таки, он дурак – верит, что я не хочу", – думаю я, глядя, как штанина его шорт под напором члена упруго, соблазняюще бугрится: сжимая мышцы сфинктера, Саня конвульсивно дёргает – толчками приподнимает – свой напряженно твёрдый агрегат.
– Давай вечером, – говорю я, тем самым показывая, что я почти сдаюсь – я согласен в принципе, и вместе с тем, говоря "давай вечером", я делая последний штрих, камуфлирующий моё собственное страстное желание... какой я умный!
Автор: Pavel Beloglinsky