Пятое время года. Часть 27
В ванной комнате горел яркий молочный свет... отложив в сторону комп – наладонник, Димка медленно приблизил свои губы к ждущим губам Расима, – "поцелуй меня"... разве это было не счастье? И что им было с того, что где – то – за тёмным ночным окном – стояла промозглая осень, и ветер срывал с деревьев последние листья, и дождь барабанил дробью, стучал в окно... что им, двум на полу сидящим мальчишкам, было до всего этого, если в их юных, любовью наполненных душах шумела ликующая весна!
Жарким упругим кольцом жаждущих губ Димка накрыл, обхватил горячие, податливо сладкие губы Расима, – страстно и нежно целуя сидящего рядом Расима взасос, Димка рукой скользнул парню под полотенце... пятое время года – время счастливой любви, – рука Димки наткнулась на твёрдо торчащий, огнём полыхающий Расиков член, и Расим, почувствовав, как ладонь Д и м ы горячо и страстно обхватила, обжала его распираемый сладостью пипис, невольно раздвинул колени, одновременно с этим чуть подавая бёдра вперёд – открывая доступ к туго стиснутому пацанячему входику... на тот случай, если Димка захочет потрогать, поласкать пальцами т а м; какое – то время Димка сосал Расика в губы, медленно двигая на его члене крайнюю плоть.
Головка члена у парня от накатившего возбуждения сделалась клейкой, и крайняя плоть сворачивалась под Димкиной ладонью влажно – липким колечком – рубчиком, отчего мышцы ануса у Расима уже полыхали огнём неистребимого мальчишеского желания... так же, как Д и м а, Расим скользнул нетерпеливой рукой под полотенце к Димке – обхватил, сжимая в кулаке, напряженный, горячий, клейко залупившийся пипис любимого Д и м ы...
Страсть бывает неистовой, торопливой, быстрой, все сметающей на своём пути, а бывает медленной – упоительно медленной... это было adagio sostenuto: медленно, словно певуче, они ласкали друг другу напряженно торчащие члены, смещая вверх – вниз на стволах крайнюю плоть, – это был сладостный кайф a due corde – кайф на двух несгибаемо твёрдых мальчишеских с т р у н а х... наконец, оторвавшись от губ Расима, Димка чуть слышно выдохнул – прошептал – проговорил:
– Расик... я люблю тебя... Расик... поцелуй меня!
Словно сладостным эхом вернулись к Расиму его же слова... "поцелуй меня" – горячо произнёс Димка, глядя в глаза Расиму потемневшим от сладкой любви взглядом, и Расик – любимый и любящий Расик – тут же, порывисто приблизив лицо к лицу Д и м ы, накрыл Димкины губы своими...
Он, Расик, страстно вобрал горячие Д и м и н ы губы в свой жаром пылающий жаждущий рот, по – мальчишески страстно всосался в Димкины губы, чувствуя, как юное неизбывное наслаждение переполняет всё его тело, – Расим засосал Димку в губы, и в тот же миг он, Расим, почувствовал, как пальцы Д и м и н о й ладони, соскользнув с его члена, коснулись мошонки: какое – то время Димка ласкал, нежно теребил пальцами Расиков мешочек, катая, щупая – лаская по – взрослому крупные яйца пятнадцатилетнего парня – девятиклассника...
Затем пальцы Д и м ы скользнули по промежности сидящего Расима – медленно скользнули между разведённых в стороны ног, и Расим ощутил – почувствовал, как тёплой подушечкой пальца Д и м а нежно коснулся его, Расимова, ануса, – вжимаясь в колечко сомкнутых мышц сфинктера, палец Димкин заскользил круговыми движениями по туго стиснутому входику... млея от кайфа – не отрывая рот от Д и м и н ы х губ, Расим тотчас проделал то же самое: пальцы его руки непроизвольно скользнули по промежности Д и м и н о й, и Димка, сидящий с раздвинутыми ногами, ощутил – почувствовал, как подушечка пальца Расика нежно коснулась его ануса...
В кайф было, слившись губами в страстном засосе, ласкать друг другу горячие члены, но ещё кайфовей – ещё приятней! – было, всосавшись губами в губы, одновременно с этим ласкать друг другу сладко зудящие пацанячие анусы... любимый – и любящий, любящий! – Расик сосал в губы классно, – Расик сосал Димкины губы страстно и горячо, и Димке хотелось длить и длить – бесконечно длить! – этот сладостный миг упоения п я т ы м в р е м е н е м г о д а...
Наконец, оторвав свой рот от Димкиных губ, Расим перевёл дыхание, – глядя ликующим взглядом в глаза л ю б и м о г о Д и м ы, он, Расик, нетерпеливо прошептал:
– Дим... пойдём на кровать... пойдём?
– Расик, ты хочешь? – выдохнул Димка, в порыве страсти благодарно облизывая – обводя по контуру – кончиком языка мокрые губы любимого Расика... вопрос был заведомо риторическим и потому совершенно ненужным, пустым: они оба уже нестерпимо хотели, оба страстно, неодолимо желали, и не было никаких препятствий на их пути, но Димке вдруг захотелось, чтоб Расик – любимый им Расик – сейчас, в эту последнюю ночь их счастливого проживания в номере гостиницы, сказал "хочу"... как будто он, возлюбленный Расик, мог сказать сейчас "не хочу"!
– Да! – выдохнул Расим, солнечно улыбнувшись Димке – л ю б и м о м у Д и м е... всё тело его пылало набухшим – нестерпимо сладостным – желанием!
– Расик, я люблю тебя... – прошептал Димка, целуя Расима в пипку носа.
– Дима... я тоже... я тоже люблю тебя! Пойдём... – Расим, в порыве давно назревавших чувств невольно – непроизвольно! – проговорив "я тоже... я тоже люблю тебя!", порывисто прижался горячей щекой к горячей щеке любимого Димы.
Он, Расик, с к а з а л... сказал э т о... сказал это в с л у х – проговорил – произнёс, и Димка, ощущая жар прижавшейся к его щеке щеки Расима, замер, почувствовав, как сердце его полыхнуло огнём накатившего счастья... разве это было не счастье – не самое главное счастье в жизни? Он, Расик, сказал... он сказал это, сказал! Разве не это есть счастье для всякого любящего – услышать т а к и е слова от возлюбленного?
"Расик... " – подумал Димка, закрыв глаза, – Расик, который... который все эти дни, отдаваясь взаимной любви, упорно – сознательно! – избегал слова "любовь"... который искренне верил – считал, что у них, двух парней – пацанов, не любовь, а самая лучшая в мире дружба – настоящая дружба... который, подчиняя свои представления о любви бытующим стереотипам, искренне думал – полагал, что любовь – л ю б о в ь – бывает только в формате "мужчина – женщина"... он, этот искренний в мыслях, в словах и поступках Расик, сказал ему, всем сердцем влюблённому Димке: "я тоже... тоже люблю тебя!"... разве это было не счастье?!
– Расик, скажи еще раз... – тихо проговорил Димка, не отрывая своей щеки от щеки Расима.
– Что? – прошептал Расим, то ли не поняв Димкиной просьбы, то ли осмысливая – осознавая – слова, сорвавшиеся с его губ в порыве неодолимого желания слиться с Д и м о й в одно неразделимое целое.
– То, что ты только что... только что мне сказал... скажи ещё раз! – Димка, оторвав лицо своё от лица Расима, посмотрел парню в глаза.
Лишь секунду они смотрели другу в глаза... почему он, Расим, считал, что у них, у двух парней – пацанов, не может быть настоящей любви?"Парень – девчонка", "парень – парень" – сексуальные ориентации... ну, и при чём здесь это?! Разве дело в форматах, а не в чувствах? Разве любовь – горячая, распирающая душу, рвущаяся из сердца л ю б о в ь! – не выше форматов?"Я люблю тебя, Дима!" – подумал Расим, глядя любимому Д и м е в глаза, и лицо Расима, вспыхнув радостью, тотчас озарилось солнечной улыбкой.
– Я люблю тебя, Дима...
– Я люблю тебя, Расик... – словно эхо, повторил Димка... он порывисто прижался губами к губам Расима – начал страстно, горячо целовать Расима в губы, в щеки, в лучисто жмурящиеся глаза, в пипку носа. – Я люблю тебя, Расик... любою... люблю... – Он, упоённый счастьем Димка, говорил это Расику каждый день – каждый день признавался Расиму в своей любви, а Расим ему, Димке, признался в любви только сейчас, и Димка, словно не веря в то, что он только что от Расима услышал, желая вслушиваться в слова Расима снова и снова, тут же проговорил: – Расик, ещё... ещё раз скажи!
– Дим, ну чего ты... как словно ты маленький, – засмеялся Расим, с обожанием глядя Димке в глаза.
– Расик, я маленький... я хочу... хочу ещё раз услышать... скажи! – отозвался Димка, глядя в глаза Расиму шумящим от счастья взглядом.
– Ты что – мне не веришь? – вновь засмеялся Расим, подумав о том, что это же... это же так очевидно, так просто и сладко, так неоспоримо естественно – им, двум парням, любить друг друга! Как он, Расим, не понимал всего этого раньше?
– Верю! И всё равно... всё равно, Расик... скажи ещё раз! – прошептал Димка, сжимая под полотенцем горячий, возбуждённо торчащий Расимов пипис.
– Я люблю тебя, Дима! – выдохнул Расик; он точно так же сжал, страстно стиснул пипис любимого Д и м ы... он, любящий Расик, хотел во всём походить на того, кого он любил!
Автор: Pavel Beloglinsky