Джек. Часть 10
Весь следующий день Яна пролежала в постели. Мама забеспокоилась, она подумала, что ее дочь перегрелась на солнце вот и расхворалась. Яна пролежала почти до заката, а после соскочила, как будто, что – то забыла и умчалась к реке, к иве. Но там не было никого, она просидела долго, и только с закатом солнца вернулась домой. По пути она зашла к своей подружке Нюре, навестила ее, посмотрела на Джека, погладила его, шепнула ему, что – то на ушко, пес завилял хвостом, как будто понял, что сказала ему Яна. А после со спокойной душой она ушла домой.
На следующий день Яна не спешила гулять, она знала, что он прибежит только после обеда. Она выспалась, понежилась в постели, а после начала смотреть на часы. Стрелки медленно двигались, казалось, что они стоят на мести, она взяла будильник приложила его к уху и убедившись что они идут, поставила обратно на комод.
Стоило часам пробить два часа дня, как Яна ожила. Она набросила на себя сарафан, положила покрывало, бутерброды и взяв зонтик от солнца пустилась в путь. Ей было весело, ее радовали поля, эта жаркая дорога, это звенящее пекло, ей все нравилось, даже то, что она устала и ноги заболели. Она подошла к иве и осторожно заглянула под ее крону. Там никого не было.
Яна привычным движением расстелила покрывало, сняла с себя все, и приготовилась ждать, но после немного охладившись все же набросила на тело сарафан. Она услышала его из далека, по его бегу, по шуршанию травы. Он вбежал под иву весь запыхавшийся, глаза чумные. Стоило ему только забежать, он мельком взглянул на Яну и тут же бросился к воде. Его болтающий язык ожил. Казалось, что он пьет уже больше пяти минут, что еще немного и его живот раздуется. Он поднял морду, облизался и снова начал лакать.
Она ждала пока он не удалит свою жажду, а сама в это время достала для него бутерброды и положила рядом собой. Ей хотелось хоть немного за кого – то побеспокоится, поухаживать. Она взяла свою расческу и попыталась расчесать ему спину. Но это оказалось не выполнимо, слишком мелкие зупчики и слишком твердая шерсть. Он не обращал на нее пока лакал, а после пока ел и только насытившись он посмотрел ей в лицо и в знак благодарности лизнул ее прямо в нос.
Она его гладила, а он по настоящему тащился от этого. Он перевернулся на спину, задрал свои лапы в верх и как от щекотки дергал ими. Ей нравилось это, и она продолжала гладить и чесать его брюхо. И тут она заметила, красную точку. Он выглядывал совсем, чуть, чуть, но его алый цвет просто резал взгляд. Яна попыталась отвернутся от него, пес тогда начинал передними лапами толкать ее, она возвращалась к своей работе и невольно взгляд снова направлялся на эту алую точку. Тогда она решила, а что она собственно стесняется и начала рассматривать его.
Она опустила руку. Пес посмотрел вопросительно, мол в чем дело, давай продолжай, мне так хорошо. Но Яна встал на коленки и повернулась к Джеку спиной. Каким – то образом подол сарафана уже был поднят и она стояла и ждала. Пес перевернулся со спины, поднял свою морду и посмотрел на девочку. После встал на лапы подошел к ее лицу и лизнув в нос пошел обходить ее. Она с замерев ждала.
Он не стал нюхать, он сразу лизнул ее губки. Яна слабо застонав выгнулась, а после всем телом прогнулась. Пес снова лизнул ее, и она снова прогнулась. По ее телу прошли мурашки, она передернулась и мурлыкнув себе под нос слегка развела коленки в сторону, торс немного опустился. Пес встал на задние лапы и пристроился сзади.
Она сразу почувствовала его тепло, его вибрацию, его животный инстинкт. Она чувствовала не только его, но большей степени себя, свое желание, и если можно сказать, то звериное желание быть его сучкой. Он начал дергаться. Она ждала. Он не спешил, как будто ему не очень – то и хотелось. В душе у нее проснулась грусть и обида.
Она посмотрела перед собой, на муравьев и листву и тут почувствовала, его, в душе, что – то дернулось, зажегся свет и он начал свою тряску. Она постаралась подставить себя под него, но что – то мешало, не получалось, он все время уходил в сторону. Она не могла сосредоточится на себе, она чувствовала его и в тоже время нет. Ее до слез охватила обида, капли потекли по щекам.
Яна опустила голову и посмотрела под себя. Она видела собачий хвост и лапы и то как он яростно дергается. И вдруг он коснулся, воткнулся прямо в центр, она замерла, боялась пошевелится, сбить его. Она расслабилась как только это вообще было возможно. Она почувствовала его острый конец, как он начал проваливаться в нее. Он быстро, без напряжения, резкими толчками вошел в нее. Ей показалось, что в ее плоть толчками вонзают кинжал, почему – то стало больно, до невыносимости, больно. И вот слезы обиды сменили слезы боли.
Тупая и изнуряющая боль, она была невыносима, но когда она отходила, но то на ее место приходило освобождение и тогда все внутри пело, а после снова боль. Она прикрыла глаза, сильнее зажмурив веки, появились белые пятна. Боль прошла, ее больше не было, только истома, сладкая истома. Яна чувствовала все внутри, жажда и голод, все смешалось. Хотелось крикнуть, заплакать, зарыдать. Хотелось петь и смеятся, но сил уже не было, осталось только ощущение свободы. Внутри все цвело и раскрывалось, казалось, что она сама вывернулась на изнанку. Ей хотелось быть на столько обнаженной, на сколько позволяет ее "Я". И вот слезы боль сменили слезы радости.
Он затих. Она даже не почувствовала когда он остановился. Он стоял, но его тело мелко вибрировало. Она еще сильней зажмурила глаза. До этого она контролировала свои действия, но теперь она сама завибрировала, заводила своими бедрами и застонала. Стон был слабый, но глубокий, он исходил из самого низа, изнутри. Среди лесного шума прозвучал утробный женский рык.
Она упала на сухие иголочки, они воткнулись в ее кожу и муравьи сразу побежали по ее телу. Она лежала и смотрела с закрытыми глазами. Она видела иной мир, он был такой прекрасный и чистый, такой веселый и нежный, такой обнаженный и желанный. Ее реснички дрогнули, и тонкий луч реальности пробился в ее сознание. Она посмотрела на него. А ведь он такой же прекрасный, как и тот, такой же желанный и необъятный. Она опять прикрыла гласа, а в памяти зазвучали стихи.
Мы – источник веселья – и скорби рудник,
Мы – вместилище скверны – и чистый родник,
Человек – словно в зеркале мир, – многоликий,
Он ничтожен – и он же безмерно велик.
* * *
Жизнь делает свой поворот, мы следуем его пути, мы управляем своими эмоциями и действиями, но кто управляет нами? Что мы хотим? Мало кто может ответить на этот вопрос. О чем мы мечтаем? Ни кто даже и не догадывается о своих истинных желаниях. Нам кажется, что мы хотим мира, но наши мысли иные, мы хотим мести, это только фальшь и мы не догадываемся о ней. Наши сокровенные мысли порой скрыты от нас же самих, именно они и есть сокровенные, они порой и меняют нас и всю нашу жизнь. Но мы так и не сможем понять почему так произошло, потому, что эта мысль останется глубоко в нас и до нее не добраться, ни каким скальпелем.
Ниши желания, что они из себя представляют? Что? Еда, одежда, дом, дети, престиж, слава, вечность? Что? Или просто наслаждение жизнью. Такой какая она есть, прекрасной и безграничной, такой теплой и голубой. Когда еще мы сможем это почувствовать, когда? Завтра все изменится и то, что было сегодня, мы оставим глубоко в себе и никому об этом уже не скажем, только себе. Жизнь меняется и мнение с ним тоже, что сегодня было белым, завтра окажется серым. Мнения меняются, они подстраиваются под окружение, под их взгляд, под их штамп. Но сейчас в юности все выглядит иначе, все открыто и нет ни каких преград, просто свобода и все.
Сколько еще раз это повторялось, она не помнит, да и было ли это вообще, не сон ли, не мечта ли, не просто ли это фантазия, не важно. Но соблазн рожденный в ее душе, остался и остается до сих пор.
Стихи: Омар Хайям
Елена Стриж elena. strizh@mail. ru
1. 04. 2004 г.
Автор: Елена Стриж