Русская любовь (записки отечественной проститутки). Часть 39
Доводилось мне еще не раз давать потом интервью. Одно из них привожу в книге. А то, что говорила в том первом, воспроизводить здесь не буду. Все, что пишу теперь, так или иначе повторяет сказанное тогда. К тому же теперь рассказываю обо всем более подробно и гораздо откровеннее. Ни одна газета, даже "Независимая" при всем ее показном фрондерстве, печатать не стала бы.
А вот другой документ приведу. Письмо, которое пришло в редакцию после публикации интервью со мной. Один из тогдашних читательских откликов журналист приложил к флакону духов, который послал мне в подарок за то, что уделила время. Оно было как бы дополнительным словесным комплиментом, который он решил высказать чужими устами, поскольку лично сам не имел для этого достаточных оснований... Но, наверное, втайне хотел бы их получить...
Нынче в газетах предприимчивые сотрудники редакций ввели новый порядок в соответствии с рыночными отношениями. Тот, кто хочет, чтобы о нем написали, например, рецензию на книгу, спектакль, фильм, картину, должен уплатить вперед крупную сумму, как за рекламу.
Интервью со мной у журналиста, однако, не было никаких оснований рассматривать как рекламу. Ведь в интервью не сообщался ни мой адрес, ни мой телефон, ни мое настоящее имя. Какая же это в таком случае реклама? Наоборот, я дала ему заработать, почти как коллеге, представителю второй древнейшей профессии. Вот это письмо. Настоящее послание. Вчитываясь в него, все больше убеждаюсь, что автор делал ставку на то, чтобы оно попало мне в руки, и расчет его оправдался.
"Интервью с проституткой Еленой, где она вспоминает, как впервые стала женщиной и как потом происходило ее приобщение к таинствам секса, прочитал с особенным интересом еще и потому, что оно показалось мне знакомым своим содержанием. Можно, конечно, сделать предположение, что рассказ этот подобно литературному сюжету тоже, как говорится, блуждающий, переходящий вроде члена из уст в уста, подобно легенде. Но лично у меня подлинность источника не вызывает сомнение.
Подлинность его подтверждается теми "параметрами", которые женщина, между прочим, сообщает о себе, давая приметы своей внешности. Они точно совпадают с теми, которые отличали,, знакомую", с которой мне некогда довелось "быть", как принято говорить иносказательно об интимной близости.
Такой же рассказ я уже слышал однажды из собственных уст Елены. Она поделилась тогда, что намерена когда – нибудь изложить на бумаге впечатления о своей неофициальной профессии, рассказать, как пришла к ней. Рад, что ей удалось осуществить свое намерение. Она не только написала и, надо сказать, довольно изящно с точки зрения языка и литературного стиля, но и нашелся издатель, сумевший по достоинству оценить ее работу.
Мне, конечно, известны ее подлинные имя, отчество и фамилия, но я никогда не открою их. В этом она может не сомневаться. Если решил написать в редакцию, то вовсе не потому, что намерен "раскрыть карты". Просто хочу, в свою очередь, тоже поделиться теми незабываемыми впечатлениями, которые навсегда сохранились об этой женщине в моей эмоциональной памяти. Очень уж хороша она во всех отношениях, встретившаяся мне однажды. А узнать женщин, скажу без ложной скромности, мне довелось немало, если учесть специфику моей работы, связанной с постоянным общением с людьми. Об этой есть все основания сказать словами известного русского классика: "дорогого стоит".
Я вовсе не хочу этим подчеркнуть, что она обошлась мне в кругленькую сумму. Имею в виду ее чисто человеческие качества – острый и глубокий ум, образованность, культуру, широту взглядов и нравственную порядочность, несмотря на то, чем она занимается. Да – да, – нравственную порядочность. В ней я имел возможность удостовериться на множестве конкретных примеров, потому что "контактировали" мы довольно продолжительное время, пока обстоятельства не вынудили меня уехать в длительную и далекую командировку.
У нее ни разу не было поползновения хоть каким – то образом вторгнуться в мою другую личную жизнь, воспользовавшись с корыстной целью какими – то "деталями", ставшими ей случайно известными. Она ни разу не злоупотребила моим доверием. Более того, охотно, по – дружески выполняла некоторые мои просьбы весьма деликатного свойства.
Была в полном смысле – свой человек. К этому следует, конечно же, добавить, что обладала она действительно отменной внешностью. И, надеюсь, сумела сохранить ее. Что лицо ее столь же обаятельно, а фигура стройна и спортивна. Особенно запомнилось первое впечатление, когда она разделась, от ее бедер – крутых и контрастирующих с узкой талией, а также плотные, широко расставленные груди с розовыми сосками, которые живо реагировали на малейшее прикосновение и набухали, откровенно сигнализируя о желании. Наверное, именно с этого мне следовало начать описывать ее, ведь в женщине внешность считается главным.
Данные, которые Елена, (а для меня она была Мариной), походя сообщает о себе, не могут полностью воспроизвести ее облик. Эту женщину нужно видеть собственными глазами и ощущать, чтобы оценить в полной мере. Я такое счастье имел и, если бы был поэтом, непременно запечатлел бы это в стихах. Впрочем, не исключаю, что в ее "послужном" списке могут быть и поэты, поскольку она вхожа не только в Дом композиторов, который на улице Неждановой, где меня с ней познакомили, но и в Дом литераторов, о чем сама теперь рассказывает.
Наверняка, ей дарили стихи. Не могли не дарить. Я в этом больше чем уверен. Таким женщинам, как она, самой природой предписано быть источником вдохновения, быть важной составной частью "Мира мужской культуры". Убежден, что многие пылкие стихи навеяны поэтам вовсе не недотрогами в виде "гениев чистой красоты", а самыми реальными женщинами со всеми их ПОЗНАННЫМИ прелестями. Воспоминания о "чудных мгновениях" с ними навевали поэтам проникновенные строки, которые они потом дарили тем, кого еще только желали в своих мечтах.
Что я могу еще сказать об этой женщине, встреча с которой, благодаря ее интервью, для меня неожиданна и в то же время приятна? Еще раз позволила хотя бы мысленно вернуться в прошлое, которое не оставило у меня, как это часто бывает в интимных отношениях, неприятного осадка. Наоборот, воспоминание о нем щемит сердце, когда порой мысленно возвращаюсь к нему. Человек обычно быстро забывает плохое. Таким образом как бы освобождается от давящего на него гнета. А вот хорошее помнится всегда и согревает душу, взбадривает сердце.
Вот и сейчас, когда пишу, мысленно переношусь в прошлое и заново переживаю то, что было между нами. Сердце учащенно бьется, и есть от чего. Ни одна женщина ни до, ни после не отдавалась мне так самозабвенно, как Марина. Она предоставляла себя всю, но это не было покорной пассивностью, которую мы, мужчины, называем между собой,, подстилкой". Марина не только давала делать с собой все, что мне хотелось, но и сама активно участвовала в игре, чутко улавливая все желания.
Но что самое главное – сама проявляла при этом недюжинную фантазию и пылкое воображение. Тем самым вносила в действие и новизну и дополнительные эмоции, вызывавшие новый прилив желания. Вот, что значит проститутка, хорошо знающая свое дело! Меня ничуть не удивляет, что мужчины нередко женятся на них, даже тогда, когда знают об их "профессии".
С того момента, как нас познакомили, я был сразу очарован и уже не мог отвести от нее глаз в тот вечер, а потом уже и оторвать руки от плавных, изящных бедер и плотных грудей. Такая, поистине неописуемая, красота должна сковывать мужчин и делать их немыми. Далеко не каждый решится так запросто подойти к такой женщине, а тем более на улице, если не знает, что она торгует собой и сама ждет спроса, чтобы ответить предложением. Пошлые комплименты и примитивное "подкатывание" к такой женщине неуместно.
Это, как в математике – из всех геометрических фигур шарообразная форма меньше всего соприкасается с плоским миром. Не зная, что Марина проститутка, никогда сам не осмелился бы сделать первый шаг для знакомства. Я навсегда сохранил чувство признательности приятелю, который нас тогда свел в Доме композиторов. Таким, как она, действительно нужны рекомендатели для надежной занятости и качественного подбора клиентуры.
Описывать те наши "дни и ночи", да еще во всех подробностях можно бесконечно. Ничто, как говорится, не прошло бесследно. Однако с моей стороны подобная ретроспекция выглядела бы сегодня своего рода онанизмом. Ведь разрыв произошел не потому, что у меня пропал интерес, иссякли эмоции и наступило охлаждение. Расстаться пришлось в силу, как я уже сказал, не зависящих от нас обстоятельств.
Мое нынешнее воскрешение прошлого, хотя бы в письменной форме, может выглядеть рукоблудием. С той лишь разницей, что в руках у меня не возбужденный воспоминаниями член, готовый вот – вот выплеснуть сперму, а ручка, из которой медленно струится равнодушная фиолетовая паста, смазывающая вращающийся шарик.
К тому же не хочу отбивать у Марины "хлеб". Пусть и впредь сама рассказывает обо всем, что сочтет нужным, если уж взялась, а получается у нее совсем неплохо. Вспоминая наши беседы, считаю, что ей есть что сказать поучительного и полезного современникам. Прежде всего тем, кого сегодня прельщает занятие проституцией, становящейся все более массовой профессией.
Но для одного эпизода, напоминающего скорее увлекательное приключение, сделаю исключение. В тот наш первый вечер, когда шли к Марине, было приятно узнать, что она любит классическую музыку и часто бывает на концертах. У меня как раз были билеты в консерваторию, и я предложил пойти вместе. Приехал видный французский дирижер, и в его программе были симфонические произведения западных композиторов. Марина ответила, что тоже собиралась пойти на этот концерт и будет мне очень признательна. Одновременно спросила:
– Кстати, вы знаете мой гонорар?
– Разумеется, – ответил я, несколько оторопев от такой прямоты. – Меня предупредили.
– Ну и прекрасно. Стоимость билета включите в него.
– Но я вас приглашаю.
– К нашему делу это отношения не имеет. Билет стоит дорого, а халяву я не признаю.
Признаться, меня поразила такая щепетильность. По моим представлениям она проституткам не присуща.
– Пожалуйста, если вы настаиваете.
Я понял, что Марина ничем не хочет быть мне обязанной. Я и в дальнейшем не раз потом убеждался в ее бескорыстии, в отсутствии алчности, которую обычно приписывают проституткам. Ничего, кроме обусловленной суммы, за свою услугу она получать не стремилась, или, как у них говорят, "выставлять". Отдавая должное широте ее натуры, я с удовольствием делал ей время от времени подарки помимо гонорара.
В ту первую нашу ночь она, как бы между прочим, спросила, есть ли у меня дома инструмент.
– Пианино, – сказал я. – А ты что, играешь тоже?
– По – своему, – ответила она уклончиво и загадочно, прильнув всем телом и сплетая сильные ноги с моими.
Заинтригованный, я через несколько дней пригласил ее к себе. Элегантная, благоухающая импортными духами, она предстала передо мной, когда я открыл дверь. В то же мгновение под ложечкой, как говорится, засосало, а в поясницу ударила горячая волна.
Обычно женщина, даже купленная, ждет предварительного угощения для "настроя", но Марина, пришедшая "по адресу", не стала ждать проявления гостеприимства с моей стороны. Чутко уловив охватившее меня желание, она, чтобы. не дать ему схлынуть, уже через несколько минут стала раздеваться. По мере того, как освобождалась от "упаковки", мой член наливался и принял боевую позу.
Когда Марина сбросила последнее – маленькие розовые штанишки, они, освобожденные от шикарного содержания, тотчас превратились в крошечный комок нежного нейлона Я сгорал от нетерпения, но Марина, одобрительно и нежно погладив пальчиками лоснящуюся головку, попросила показать ванну, где она могла бы привести себя в порядок.
Возвратившись через несколько минут в комнату, она не легла в постель, как я ожидал, а подошла к пианино и, сев на крышку, как заправская гимнастка и циркачка раскинула ноги в стороны. Она словно открыла мне свои объятия, радушно приглашая войти в нее, раскрытую настежь, Я приблизился и стал водить членом по щели вверх и вниз. Я уже хотел было всунуть его, но Марина неожиданно вскинула ноги мне на плечи Ее влагалище подтянулось вслед за ними, приподнялось и встало напротив моего члена. Уже слегка увлажненный первыми прикосновениями, он легко вошел внутрь и уперся в дно.
Большие серые глаза Марины, еще мгновение назад широко раскрытые и улыбающиеся, были теперь томно прикрыты веками, обрамленными длинными ресницами, а с пухлых губ приоткрытого рта струился шепот:
– Только не торопись, только не спеши. Это будет наша
При моем малейшем движении головка терлась самой своей чувствительной нижней "гранью", называемой "щечками" и конечно же, уздечкой, о ребристую поверхность задней стенки влагалища. То, что я испытывал тогда, лучше и точнее, чем словами, сказанными одним из современников Фонвизина, не скажешь. Прочитав "Недоросль, Пушкин заметил тогда: "Умри, Денис, лучше не напишешь!. Так и мне до сих пор кажется, что ничего слаще я уже потом не ощущал.
Когда поиграв на пианино "в четыре руки", но так и не кончив мы перебрались на постель, здесь меня ожидал уже другой сюрприз Дав мне какое – то время передохнуть, Марина снова принялась ласкать. Прикасалась к анусу и водила по нему упругим соском своей грушеподобной упругой груди. Уже через несколько секунд член мой снова, словно молодой конь, встал на дыбы:
Ценное качество отличало Марину. Она никогда не стремилась побыстрее "довести", чтобы скорее отделаться и отвалить с гонораром Намеренно затормаживала и продлевала "процесс" чтобы доставить максимум наслаждения. Понимала, если мужчина обращается за услугами к проститутке, то исключительно ради наслаждения, и она обязана доставить его. А так, для здоровья, он может обходиться и самообслужива¬нием.
И еще одному незабываемому достоинству Марины хочу отдать должное. Именно она дала мне познать невиданное доселе наслаждение. Имею в виду своеобразное исполнение минета. Он был мне, конечно, хорошо известен и до нее, но к моему удивлению, она не только прикасалась к члену языком и губами, лизала его, но и делала ими интенсивные движения, когда втягивала в рот.
Это было похоже на то, что в физике называется Броуновским движением. Только она время от времени останавливалась и, не выпуская головку изо рта, начинала мычать. И тогда возникала вибрация, которая проникала глубоко в меня, будоража и возбуждая еще больше. Сколько потом я ни рекомендовал другим партнершам этот способ минета, редкой женщине он, увы, удается. Марина была не только первооткрывателем, но и профессором...
Вас может удивить моя откровенность в столь пикантных подробностях, но я иду на это, учитывая специфику вашего издания, адресуемого тем, кто интересуется сексом, хочет совершенствоваться в этой области. Два чувства борются во мне с той, Марининой, поры. С одной стороны хотелось бы вновь встретиться с ней, а с другой – боюсь разочарования, что лишусь дорогих воспоминаний.
Может. быть, и Марина тоже опишет когда – нибудь все это в одной из глав будущей книги, но уже со своей точки зрения. Действительно интересно, как сексуальные партнеры воспринимают одно и то же, есть ли разница в ощущениях и оценках и какая именно".
Я читала и снова перечитывала это читательское письмо в редакцию, попавшее мне в руки через журналиста, который брал у меня интервью. С одной стороны, было тогда приятно получить от старого друга весточку, да еще со столь лестным отзывом. С другой стороны, теперь терзают сомнения: а не будет ли публикация его письма нескромностью с моей стороны? И все – таки решила предать это письмо модной ныне гласности для подтверждения правдивости того, о чем пишу.
Со своей стороны, уж коль скоро пошла речь о предельной откровенности по принципу: "У меня секретов нет, слушайте, детишки", со своей стороны тоже дополню письмо, чтобы ближе познакомить с его автором, нежданно – негаданно выплывшим на поверхность. Кроме того, оно вообще нуждается в комментарии. Имею в виду его просьбу "деликатного свойства".
Он был со мной всегда предельно откровенен. Я знала о нем все. Это придавало нашим отношениям определенную пре¬лесть, вносило простоту и легкость. Нет ничего хуже, чем недосказанность и ложь. В интимной связи они все усложняют, делают ее обременительной. Неизбежная усталость в этом случае которую невозможно преодолеть, приводит в конечном счете к разрыву, даже ускоряет его и делает более болезненным.
Когда мы познакомились, он был женат уже вторично. От первой жены у него есть сын. Развелся он с ней спустяn лет, утомленный скандалами и грубостью. Все надеялся, что поумнеет, постепенно угомонится. Сперва на рождение ребенка рассчитывал. Потом, если вступит в партию – остепенится. Сам настоял, чтобы подала заявление. Получив знаменитую "красную книжку", она заявила:
– А теперь ты со мной вообще ничего не сделаешь. За мной вся наша партия.
Принялась выгонять из дома родителей мужа. Из того дома в котором они прожили всю жизнь, в который ее, лимитчицу, когда – то приветливо приняли и тут же прописали. Теперь она им объявила:
– Квартира не ваша – государственная. Пожили и убирайтесь. Теперь я в ней жить буду.
До этого попросила взаймы крупную сумму, а возвратить
– Деньги вам ни к чему. Все равно скоро подохнете.
– Словом чаша терпения у меня переполнилась, – рассказывал мой клиент, – и с выпускницей искусствоведческого факультета МГУ, работавшей в Доме моделей на Кузнецком, я развелся.
– А квартира? – спросила я.
Автор: Нина Марина