Бабушка любит погорячее. Часть 1
Дело было годов, эдак, 40 назад. В начале лета родители решили отправить меня на деревню к дедушке. Я долго не соглашался, потому что никакого дедушки на сельской местности не обитало. Он как – то вышел из дома за папиросами и был таков. Жила там бабушка, выжившая из ума старушка. С ума она, кстати, сошла еще до того самого похода за папиросами. Вот и что мне прикажете там делать?
Деда, того можно было хоть из рогатки обстрелять. Вот я и протестовал как мог, но в итоге всё же прибыл на деревенский чернозем в коробке из – под телевизора. Тогда телевизоры были не такими тонкими, как сейчас, поэтому внутри мне было раздолье. Скучно, конечно, сидеть несколько часов в темноте, но я привык еще с раннего детства, когда меня за плохое поведение запирали в чулане. Лет мне было мало, но не настолько, чтобы кого – то из – за этого подвели под статью.
Так вот, не успел я выбраться из картонной коробки, как родителей моих и след простыл. Им явно нетерпелось приступить к совместному времяпрепровождению. Бабушка – старушка, встретила меня бранной руганью из которой я понял, что следует немедленно отправляться на огород, собирать колорадских жуков, лакомящихся картофельными листками.
– Жук – тварь вредная! Паразит и дармоед, как и ты, внучек. Тебя – то я прощаю за родство кровное, но коли хошь поисть укусна, давай колорадов трепи да дави, еби их животы! – настраивала меня на рабочий лад бабуля. – На вот табе баночку со скипидарчиком, собирай сюды. А как кончишь, мне няси.
Так вам скажу, колорадских жуков я возненавидел всем сердцем, особенно после многочасовых ползаний под палящим солнцем. Будь прокляты те, кто повинны в распространении этих тварей по необъятным просторам нашей Родины! Но кушать – то хота и, чтобы хоть немного поесть, пришлось запихнуть свою гордость себе же в анус и ползать на карачках до гребаного заката.
Вот я, наконец, заполнил трехлитровую банку этой колорадской саранчой и направил свои грязные пятки в сторону старухиной хаты, показать плоды труда, так сказать.
– Что справился с жучком? Тады садись за стол, протягивай крегли. – довольно прощебетала бабуся.
Что я и сделал. И вот уже передо мною дымится миска ароматной похлебки. Вооружившись гнутой ложкой и куском сухаря я лихо принялся хлебать, не боясь ошпарить небо. Люблю я жмуриться от кипятка, знаете ли. Давиться слезами, капать потом в тарелку. Есть в этом свой кайф!
– Ба, а это что у тебя в супе плавает? – вопросил я. Какой – то странный лук в бульоне был, вот я и решил поинтересоваться, чтоб мне мамка такую же бурду варила.
– А то колорад трепыхается! – сказала старая, – Ти укусна?
Я как сидел с разинутой зяпой, так и остался сидеть на месте. Ложка упала прямо на фирменные треники, обварив ляжку. Что у этой плесени в голове? Где она откопала такой экзотический рецепт?
– Ты с ума спятила, бабка треклятая? – взорвался я. – А на второе червей дождевых с сыром предложишь?
– Ты не кипишуй, внучок. – ровным тоном протянула бабуля. – Лучше иди переоденься в чистое. Я тебе уже вон, отутюжила.
Войдя в залу я обнаружил две кипы белья. От одной из них пахло войной и смертью, а от другой – ссаками. Мне приглянулась последняя. Знаете, все эти хитровыебанные рюшечки, растянутые панталоны, понтовые платки с хохломой. Есть в этом что – то эдакое.
Скинув с себя ненавистное тряпье, я облачился в женское одеяние и сразу же почувствовал гармонию с вселенной. Но скрипнула половица и я обнаружил у себя за спиной сгорбленную бабку. Она все это время находилась здесь, в комнате, в то время как я от вида дамского белья, совсем потерял концентрацию, внимание и бесстыже сверкал голыми ягодицами перед самым носом бабули.
– Ой, вы посмотрите на его. Аншлак на Волге! – издеваючи проскрипела старая. – Лучше б дедову пилотку примерил.
– Бабуля, покинь помещение, пожалуйста. – не выдержал я – Не могу, когда ты пялишься на мои чресла!
Ковыляя и шаркая, бабушка с явным недовольством двинула к дверному проёму. Но шла она целую вечность, при том что я просто изнемогал от желания померить ее чепец. И вот только старушенция скрылась из виду, как я в ту же самую минуту полностью оголился и напялил тот самый головной убор.
Понятия не имею, что произошло в следующий момент, но в голове моей неистово зазвучала "Играй, гармонь любимая!" и я, сам того не желая, пустился в пляс. Мистика да и только. Меня носило вокруг стола как одержимого снова и снова словно в каком – то сраном славянском хороводе. Заворачивая на очередной круг я заметил краем глаза кривую ухмылку. Это выражение скукоженного лица было мне знакомо. За моей спиной снова оказалась старая женщина. Но удивило не это, а то, как она в свои то преклонные годы так мастерски держится на виражах!
С этим пора было кончать и я сорвал дьявольский чепец с головы и бросил под ноги.
– Старая, ты чего? – взъерепенился я. – Полегче на поворотах!
– Старая – то я старая, а вот ты чего это нагой по хате бегаешь да народ голой сракой удивляешь? – в сердцах воскликнула бабби. – Не думала, что ты у меня такой выродишься! Большой, а без гармони!
– Такой – это какой, а? – у меня уже зла не хватало. – Я нормальный, слышишь!!! НОРМААААЛЬНЫЙ!!!
– Кончай придуряться! – парировала бабуся, – и срам свой этот подальше убери, а то болтается ерунда эта. Совсем стыд потерял!! На что я дедовы кальсоны штопала?
– Не собираюсь я эти оризья одевать, понятно?! – решил я, Эроген Бабушкин, весь свой гонор показать.
– Сколько смеялся, столько и плакать будешь! – констатировала бабка и выудила из подола пучек крапивы. – На вот тебе по мордасям гадким! Совсем я посмотрю охамел, опущенец!
Я трижды пожалел, что так радикально оголился и не оставил на теле хотя бы подтяжки для носков. Большая часть моего тела пострадала от бабкиных хлестких ударов, даже яички покрылись алыми пупырышками.
– Будешь знать как бабушку не слушаться! – орала ведьма. – Одевайся щажжа!
Делать нечего, пришлось вместо элегантных колгот напяливать дедовы подштанники. Пиджак на голо тело с килограммом советских значков. Пилотку водрузил на голову в последнюю очередь, тем самым поставил, так сказать, точку в перевоплощении. Вспомнились слова деда: "Коли брать, то Раневскую, и на три буквы послать могет". К чему он эту ересь нес – до сих пор ума не приложу!
– Ну а коли собрался, сходи – ка дровы поколи! – раскомандовалась бабби. – А то после захода Ярила совсем холодит яичники ветрило.
Взял я топор и вышел во двор, лишь бы не находиться в одной комнате с безумной старухой. Да и размяться не мешало бы, весь день как – никак сгорбленный хожу. Дровишки кололись споро и вскоро я согрелся и скинул дедов пиджак. Да, тело у меня для своих лет – закачаешься!
С этими мыслями я продолжил колоть дрова, но внимание было чересчур рассеяно. Да еще это чувство дежавю как некстати. Казалось, будто я уже держал этот топор стоя вот так оголившись. И вот отвлекся я на свои мальчишечьи кофейные соски и вогнал топор по самую хряпку в башмак. Благо, дедовы калоши на пару размеров больше были и я в очередной раз чудом избежал инвалидности!
Уморившись за день, я решил не терпеть до дому и рухнул дрыхнуть в пустующую собачью конуру.
Не обращая внимание на вонь я погрузился в сладкую дрему и проспал до самого обеда.
А тут уже и день – деньской и в брюхе крутит. Продрав глаза и согнал с головы черную курицу и прокрался в сени, а там на столе (о, чудо!) целая крынка густого закисшего молока. Любил я, знаете ли, этот кисломолочный продукт за благотворное воздействие на мой мальчишеский кишечник.
Наевшись простоквашки, я кинулся скакать по лугам. Было у меня чудесное настроение от замечательной погоды и свежего воздуха. Только вот не застраховался я от случайных падений. И вот поскользнулся по неосмотрительности на курином помете и угодил с размаху копчиком на плуг. От такой резкой боли помутилось в глазах и я потерял сознание. Странным образом это страшная травма заставила меня вспомнить неприятную правду из прошлого. Оказывается, я уже был здесь. Ночевал в доме стариков, едовал простоквашку и парил ноги в молоке.
Как сейчас помню тот страшный день. Стояла теплынь, а мы топили баньку. Идти париться я не хотел, но вот посмотреть, как дед стегает бабку еловым веничком не отказался бы. И вот смотрю я в махухонькое запотевшее оконце, обтянутое бычьим мочевым пузырем, щурю глаз, а там то мелькает безразмерный зад бабуси, то прелые дедовы яйца. Дурота какая – то! Я думал будет мутно, думал, экшн будет, а тут на тебе. Но только я подумал об этом, как дедова кочерыжка пришла в действие, а старухин целлюлит задрожал как студень.
Мне, признаться, для разрядки хватило бы и простого веничного спанкинга, но никогда не знаешь, что за сюрпризы тебе жизнь готовит. Не то чтобы я кайфовал от вида совокупляющихся родственников, поймите меня правильно, но сама ситуация вызывала возбуждение. И чтобы как – то абстрагироваться от родственной связи, я подключал воображение и представлял... или даже лучше будет сказать, мысленно приделывал старикам пёсьи морды. Получалась эдакая собачья случка. Оставалось только!
додумать хвост баранкой и, уверен, Вам бы точно понравилось! Забыл сказать, меня довольно мощно заводит собачья любовь. Надеюсь, и вы не против такой сексуальной фантазии.
Автор: Еремей Дедушкин