Последнее утро молодости
Светло – голубые джинсы Рыбы наверное были ему малы. Иначе вроде и незачем их сбрасывать с бёдер и шляться по квартире, вытирая ими пол. Вдвойне странно то, что на тощей заднице еле держались трусы. Тоже норовили свалиться, и так копчик уже обнажён. Редкие тёмные волосы покрывали его крестец, расползались по пояснице, а что там выше оставалось загадкой. Майку Рыба не снял. А зря. Мужчина без майки, но в штанах более понятен, чем наоборот. Но так, конечно, импозантнее:
Дикий удар по мозгам, трель от ушей до копчика сквозь кишечник и матку...
Колченогий Обезьянка Тирли бодро проковылял ко входной двери, открыл её и впустил гостью. Она тихонечко мурлыкнула, тут же скрывшись в ванной. Входная дверь захлопнулась.
– Инженер, – чёрт, губы еле разлепились, голос севший, – дай попить! Воды!
Высокий лысоватый мужчина нашарил вслепую графин, подвёл под него стакан и не глядя плеснул. Жадно, быстро и бесполезно вода была немедленно выпита.
– Где Синий? – взгляд, блин, мутный, как сознание. – Ты там что, проституток понавызывал, муж мой единственный?!
– Это обидное слово: – глухо отозвался Игорь, давя подушку в соседней комнате.
– Тит, где тут у тебя ванна?
– Рыжая, тебе везде! – ну, хорошо хоть не в пизде. Бодун он нервный, действует на ребят депрессивно и агрессивно. И вообще, искать надо в этих восьмикомнатных аппартаментах сортир. Тем более ванна занята шлюхой.
Качает страшно. Может мы на катере? Вот и за окном волны: Не, это Тит коммуналку на набережной расселил. Не Невы, конечно, откуда такие деньги. И не Мойки, там Боярский. Обводного канала, в районе Лиговского. Славная клоздропёрня! Но ремонт за год ему сотворили, конечно!. .. Глава семейства как мог тянется за старшим товарищем. Взял хату по – соседству и вынес все стены. В том числе и несущие. Дом Царя – Гороха воспринял такое опустошение конструкций в штыки. "Не посадят, за пол – года отбабахаю!" Синий всегда смотрел только в СЕЙЧАС. Даже не в СЕГОДНЯ. И денег поэтому хватило только на вид двора – колодца:
– Где ж бы проблеваться – то?
За спиной прошелестела ночная бабочка, вызванная под утро. Она была пьяна, молода и наивно весела. На упругой плотной попе зачем – то красовались синтетические синие трусики. Такие вечно светят, задирая подолы платьев, водителям иномарок молодые активистки капиталистических отношений. Они уверены, что каждый владелец Форда Скорпио только и рыщет в поисках жены или подруги на ночь: Пусть даже, если в салоне уже сидит конкурентка. Свежие, гладкие, высокие груди колыхались в такт шагам. Шаги были скорые, но плавные.
В зале её ждали отоспавшиеся или же вовсе не ложившиеся самцы. Пятеро.
Поймав честный взгляд шалавы, которая даже немного подбодрилась, приняв женщину за дополнительную поддержку к нагрузке, стало чуть теплее. Уголки губ даже треснули, пересохнув.
Стало смешно и пришлось опереться о дверной косяк. Поскорее принять ванну, чашечку кофе и поебстись. Ведь, как известно, похмелье – это чувственное обозначение смерти для живого. Поэтому инстинкт размножения главенствует, как только удовлетворяются базовые физиологические потребности.
На всхлип реакции ноль. Потом раздался вскрик, грозный рык, немного мата и ситуация устаканилась мерным чавканьем. Повернув голову, стало видно, как качаются мощные ягодицы Тита, вбивая в безотбойно работающий рот девицы член. Руки профессионалки были заняты органами Тирли и Рыбы. Инженер пристроился снизу, сидя в кресле, непоколебимо вторгаясь в лоно. Профессионал. Он растратился на презерватив и не забыл про него. Самый умный, так как ему и шевелиться было не зачем. Необходимую амплитуду обеспечивали другие яростные бойцы. "А спиралью девица не пользуется", – не чувствовался характерный аромат, перешибаемый только месячными. – "Девочка свеженькая, нерожавшая".
Тело само сползло вдоль стенки на табуретку. Муть рванулась к глотке, но зрелище перебило позыв тошноты. Потные тела усиленно трудились над спермодобычей, их ритм выравнивался, такт стал совпадать на третьей минуте. Волосатый зад Тита метался с непоколебимой уверенностью автомата, Тирли с Рыбой выгибали поясницы, стоя творя чудеса эквилибристики, и только Инженер сонно поглядывал на струящуюся как змея спину приглашённой доярки. За каждого выдоенного ей полагалась премия. Эрекция насаждала жёсткие правила. Девочке становилось всё неуютнее и больнее.
Наконец она захлебнулась потоком из входящего в рот Тита, сглотнула, прокашлялась и тут же оказалась распластанной на траходроме в соседней комнате. Теперь Рыба оседлал её сверху, Обезьянка Тирли пристроился в изголовье, и только Инженер тихонько сливал свои порции, на этот раз в тугой девичий зад. Кровать скрипела, бельё сминалось и сметалось, запах пиздятины сливался с кончиной и не было от этого коктейля где укрыться.
Медленно приблизившись к ним, хватаясь за стены, отпихиваю задыхающегося Тита.
– Успокойся, – говорю, – сдохнешь на ней! Пусть молодёжь порезвится!
Тут краем глаза замечаю притаившегося в углу Лёху. Он тучен, стеснителен и всегда незаметен. Прошу у него сигарету, он отирает руку о штанину и застенчиво предлагает прикурить.
– Ничего? – это он про слизь на кисти. Меня чуть корёжит, но ясно даю понять, что это абстиненция, и будь моя воля, и другие обстоятельства, и отсутствие мужа, и ещё других очевидцев... То сия жидкость соплевидной консистенции была бы немедленно переработана моим желудочно – кишечным трактом, а губы с языком любой приличной женщины уже бы трудились над добычей следующей порции. Он настолько расслаблен, что напрягает. Всегда. Хорошо, что он сегодня здесь. Никакой заместитель губернатора в вечерних новостях не всплывёт, как убиенный снайпером. На Невском проспекте. Сквозь крышу лимузина. Единственным выстрелом. И не то что прохожие, а сопровождающие лица не пострадали! Хороший, Лёха, человек. Человеколюбивый. А про бензоколонки и госзаказы пусть в судах трут, будет уже не важно.
– Всё ты шутишь! – Его живот чуть колышется, на него нервно косится профессионалка и не выдержав спрашивает:
– А ты – то когда подключишься?
Это про меня. Вид, конечно, ещё тот: копна спутанных рыжих волос, футболка с длинными рукавами, сквозь неё просвечивает лифчик, под пупком трусики с завышенной талией, цепко хватающиеся за тазовые кости. Славные такие трусики, у местных шалав пока таких нет!
– Отдыхаю я тут с ними.
– Бля, пацаны, я пить хочу. И подмыться дайте! – Губы влажные, язык уставший, глаза со слипшимися от пота и эякулятов ресницами. Длинная шея укутана космами спутавшихся волос, по вытянутости она уступает только ногам:
– Ух ты! – Отпихиваю мужиков от молодого глянцевого тела, стаскиваю девчонку с хера Инженера, он скулит про порванную уздечку, и что, мол, нельзя так хуй из очка выдерать, в медузу превратится!. ..
– Про бартерные сделки ты верхней головой думаешь, а не головкой. Акуле именно она нужна. – Скидываю сучку на пол, всовываю Инженеру недокуренный хабец.
– Ёб тыть, Синий – возмущаются ребята, но холодеют под невозмутимым взглядом Лёхи.
– Хуя ли, бригадир! – взвизгивает Обезьянка Тирли. Его обычно отпускают в безоружный бой в одиночку. Этот и своих перекусает, разбирать не будет:
– Это обидное слово: – Синий просунул помятую рожу в дверной проём и еле разлепив левый глаз вперился в скользкое тело шлюхи. Плоский живот, сиськи размера не меньше чем третий, жопа такая, что только ягодицами её называть. . Губы полные, отблескивающие неслизанной спермой, уже без помады: Глаза мокрые, из носа сопли текут. Такая красивая! А грива, да, хоть на матрас состригай.
Притыкиваю её губы к своим половым, молча отвешиваю подзатыльник, чтоб не пыхтела: На хер искать и вспоминать, где тут удобства. Поняла она всё слёту. Молча пристыковалась, чуть пошебуршила язычком во влагалище, потом уяснила свою роль. Журчу, значит, в неё своё содержимое. Только попёрдывать стесняюсь, всё ж вокруг мужчины. Хотя в Брюсселе, говорят, только и слышишь в клозетах – Бонжур, мадам! И чуть не серят при этом. Сортир – то общий. А при сексе муж так расслабляет, что все сфинктеры раскрываются. И от её язычка так же вышло. Заставила и анус, кроме губ, хорошенько свой вылизать. Мало ли как там вышло? И сиськи ещё набухли размера до второго: Молоко на сосках проступило. Малыш у свекрови – ведьмы, ну не кормить же его гадостью?
– Откачивай! – Сую ей в рот соски по очереди и слежу, что б не выплёвывала. Ковёр у Тита знатный положен: – Ещё только мастита не хватало! Отстыковываюсь от обмякшего тельца:
Нашёлся таки клозет с ванной! И даже с горячей водой и мылом! Спокойно так отскрёбываю с себя прошедший день, как начинаю ощущать на загривке знакомое дыхание и расслабляюсь. Натягиваю на себя ладонями ягодицы родного мужчины. Вываливаемся в коридор:
Люто налетели на измождённую красавицу воздерживающиеся! Оказывается, все давно терпели, да вот не находили где и куда.
– Бляди, на хуй с постели, охерели: – Тит спохватился поздно.
– Это обидное слово! – Просипел, кончая, Синий, провожая взглядом, как нежно на руках его бойцы относят девчонку в ванну: – Поздравляю с Международным Женским Днём! – он обтёр член о её трусики и деловито направился созерцать деяния друзей. Это был последний секс супругов. По лестнице уже поднималась бригада РУБОПА, поддерживаемая бойцами ОМОНА: В адресе, внутри дивана, оставался резиновый аналог мужниного аргумента. Как раз на случай ареста и был изготовлен. Единственная вещь, которая не была изъята при обыске. А видеокассеты, магнитофон, телевизор и автомобиль так из вещдоков вынуть и не получилось...
Автор: Brondbu