"Ты будешь послушной девочкой?" Она никогда, даже во сне, не могла бы ожидать услышать подобное из его уст. То, что абсолютно не вязалось ни с его поведением наяву, ни с кидаемыми им на неё взглядами, ни с подсмотренными ею урывками не её жизни. Что это: вскрытие глубоко подавленных желаний, понимание, что он имеет дело лишь с программой, нечто ещё? Тяжело дыша, чувствуя его дыхание на своей шее и скользя нервно мечущимся взглядом по узорам...

Некоторое время она продолжает стоять в оцепенении, охваченная путами противоречивых страстей, чуть пошатываясь и не до конца веря происходящему. Но выбора особого у неё нет – она лишь игрушка – и она не вправе воспротивиться приказу. Как же холоден здесь пол. С металлическим шелестом молния брюк разъезжается, демонстрируя то, что прежде ей доводилось видеть лишь тайно и лишь как ряд зеленоватых символов на экране. Домысливая многое от себя. –...

Вывести на чистую воду того, кто подарил ей дивные соцветия чувств, предав вслед за этим доверие? Чуть притушить полыхающий внутри костёр страсти, холодно рассмеяться в кульминационный миг и насладиться стыдом того, кто столь долго заставлял её стыдиться самой себя? Так или иначе она не была готова к происходящему ныне, к этому томительному унижению, лишь распаляющему пуще былого с каждым мгновением бушующее пламя в ней. Что хуже всего, она не...

– Что он сказал тебе? Маус в ужасе зажмурился, лишь бы не видеть разгневанную фурию перед собой. Но и с закрытыми глазами он продолжал ощущать спиною ледяной холод переборки, к которой его прижимала стискивающая за шиворот рука. "Почти на весу держит, – мелькнула отрывочная мысль. – И ведь это не Матрица". Он на миг приоткрыл глаза – взгляд его невольно скользнул по коридору, одному из многочисленных коридоров "Навуходоносора", так редко...

Айнике резко наклонилась вперёд. Так, что личико её оказалось прямо перед его лицом, а кончик её носа даже слегка касался Кирова. – Тебе же нравится, когда с тобою играют? – шепнула она, глядя ему в глаза. – Правда же? Ему почему – то стало трудно дышать. Он словно боялся обжечься её раскалённым дыханием. – Да... Айни выпрямилась, не отводя от него взгляда; следом за нею, преодолевая неудобство в одежде, выпрямился и он. Созерцая Кирилла, она...

Эксперимент есть Эксперимент. – Уверен? – Голос её как будто приобрёл лёгкую напевность; в устремлённых к небу глазах отражалась прозрачная голубизна. – Пути обратно не будет. – Он и не нужен. Айни порылась в сумочке, слегка нахмурившись. Спустя некоторое время она извлекла наружу небольшой пластиковый браслет, чем – то внешне напоминавший цифровые часы. – Тебе может быть непривычно, – кинула она на него смущённый взгляд. Словно извиняясь. –...

– Ты думаешь, легко всегда говорить правду? – игриво поинтересовалась Айнике, чуть взболтнув ножкой. Жест сей получился у неё на редкость двусмысленным, столь же элегантным, сколь и манящим. Кирилл невольно залюбовался своей черноволосой спутницей с дивным прибалтийским именем, полусидящей рядом на широких перилах моста. Своей – сказано, пожалуй, с перехлёстом. Кир сам был по сути не более чем случайным спутником этой необычной особы с...

Кончик Ириного языка подныривает в потаённую глубь меж двух сладких створок – и тут же выныривает наружу. Пик сумасшедшего наслаждения обжигает Анну. – Лучше, чем Олег?. . – Да – а... – выдыхает она, плохо понимая даже сам смысл вопроса. Анне не видно, появилась ли улыбка на губах Иры, но кончик неутомимого язычка оной вознаградил её тело целой серией безумных, сладостных пиков. Коварно глядя подруге в глаза, Ирина выпрямляется. Шепчет, не...

Ты не понимаешь. Как ты можешь понять, что за демоны сидят внутри меня, если я сама до недавнего времени не знала об этом? Ты не можешь мне дать то, чего я хочу, – но вина в этом не твоя, а моя. Как глупо. Сейчас ты выскользнешь из моих объятий и уйдёшь, растворишься насовсем из моей жизни, а я сделаю себе горький кофе. Чтобы запахом его забить воспоминание об аромате твоих волос и твоей кожи. Навсегда. * * * Рука Ирины скользнула ей за спину,...

Открыть её тёмные бездны пред нею самой – пусть даже наутро она предпочтёт думать о случившемся не более чем о смутном сне. Ибо, в сущности, что такого уж особенного произошло накануне? Но я – то помню, как ты смотрела мне в глаза – и какое пламя полыхало в эту минуту в твоей душе. Желанный стыд, бесстыжее желание, опьянение страстью – и, помимо этого, как будто что – то ещё? В этот момент я ощутила, что могу сделать с тобою всё, что захочу, ибо...

– А потом... потом его губы припадают к моему бедру, – выдохнула Анна. – Кажется, к правому... или левому, я точно уже и не помню. Глаза девушки блестели в полутьме, освещаемые лишь радужными переливами крутящегося световодного ночника. – Я и не подозревала, что он окажется способен на подобное... прямо в библиотечном зале, под столиком, практически на глазах у этой сухой мымры, представляешь? Затем он поцеловал меня... чуть сместив ленточку...

– Кстати, метеорологи говорят, что на нас движется антициклон с направления Атлантического океана, а связи с чем аномальная жара вскоре спадёт и мы получим перерыв. – Произнеся это, Ирина чуть сдвинула вспотевшие колени. – Можно будет за грибами сходить... Владимир? Она чуть усмехнулась. Многозначительные усмешки и фамильярно тёплые обращения друг к другу, при всей явной заученности их диалогов, давно успели стать привычной частью шоу. – Я б не...

– Сальвэ, Вадим. Как настроение у сотрудников? – шутливо взмахнула рукой Ирина, этим же движением предъявив глянцевую карточку пропуска. Сравнительно молодой охранник – двадцатидвухлетний рыжеволосый парень – едва уловимо покачал головой. Стоять на страже одной из студий широковещательного телевизионного центра и по нескольку раз за день испытывать на себе ядовитые иглы флирта оттачивающих харизму милашек, каждая из которых спит и видит себя...