Все казалось незаконченным. Все эти дни. Да, многое опустил тогда в последней части... — опустил спонтанно, думая что перейду какую-то черту: неэстетичности, возможно... грубости похоти, может быть... или в избежании насмешек... не знаю. Напишу... пусть... Помните: ночь, кухня, предрассветность... ? Тогда, когда в порыве я затыкался в промежность дочери и она: — Нет! нет... не надо, папа!... я не могу... Нееет! забеременею... ты... я... мы же......

И я потихонечку его в её рот. Головкою тихонечко туда-сюда. Бросил груди её. И ладонями за горячие-горячие щеки её! И вдруг летим оба на пол, а раскладушка стояком на бок и и все как гром, а она на четвереньках, а я на спине с поднятым членом!! Замерли. Замерли как в оглушении... и в обоих страхом: Полинка... ?!!! Заприслушивались... Но тихо. Так тихо, что выдохнули оба. Я вдруг увидел её, я вдруг встал и к ней сзади, руки на её стан, членом в...

Оля лежала и не видела, не догадывалась, что её груди видны и так выступают по бокам её спины... !!! и все во мне вдруг стало нежно, вдруг чувственно-похотливо. А член! он так безумно натянул плавки... и мои ладони жадно к ним! Так вдруг жадно и нежно, что Оля вся вдруг стала в мурашках и, словно, не мне: — не надо... папа... папа... Полинка сейчас!... что, что ты... Я рывком, щупая её груди, зацеловал её плечи, спину... Полинка крикнула, что...

Ехал и будто впервые думал: она ведь одна... ведь не может не хотеть... ведь мастурбирует как и я... — Простая до обыденности мысль! Но прежде она лишь витала: теперь вдруг такою явью и волнующей простотою встала... И то, что безумно хочу её как мужчина. Тот день наконец-то был для меня выходной. И Полинка с утра щебетала: купаться! мы поедем купаться! Ты же обещал. и ты же мама! У реки было столпотворение. Солнце, казалось. пепелит и весь берег...

Ночь. Светает... Будто бы весь в своем рассказе. Хотя кажется, наверное, что уходишь и уходишь в многословие, описывая не самое сокровенное, чувственное, придыханное... — но, если бы вдруг сейчас в мое ночное окно кто-то увидел... ! Увидел бы голого мужчину. Он, вдыхая подушку, лежал на её трусиках, елозил по ним членом, шептал, почти плача... они все её трусики в моих пятнах семени, влипших уже моих волосках... Я спал на кухне на раскладушке....