Юрий Семёныч, зорко наблюдая за ней, твердил сам себе: – Ничего – ничего, вернётся! Вернётся! Ничего! – Господи, что это? – беспорядочно шептала Наталья, задавая вопросы и тут же отвечая на них. – Это слёзы? Да, слёзы. Почему? Потому что ты хочешь лететь. Хочешь? Да, хочу. О, Господи, я же – настоящая тварь. Разве я могу быть тварью? Да, можешь, потому что ты предала Костика. Почему предала? Потому что ХОЧЕШЬ, ХОЧЕШЬ, ХОЧЕШЬ ЛЕТЕТЬ. А как же...

Чжоу Дунь решил взять голосом и резкими жестами: – Что?! Да как смеет эта сумасшедшая?! Почему я – достойный человек, Главный Министр – должен терпеть идиотские наговоры от свихнувшейся наложницы?! Мало ли чью сперму она запихнула в эту склянку – может дворовых собак, в которых она души ни чает! – Не надо крайностей, Чжоу Дунь! – А почему?! – ретиво напирал Главный Министр. – Она же больна, у неё бешенство плоти, и Вы об этом прекрасно знаете,...

Юрий Семёныч, тяжело пыхтя от злости, дёргая руками и ногами, с остервенением глядел на нож, который недоступно валялся на полу хотя и рядом с его жбаном. Он плюнул на него и повернулся к Ольге. Она бессмысленно что – то шептала в полусонном обморочном состоянии, всё так же откинувшись на бок. – Не спать! – крикнул Юрий Семёныч. – Держись! Говори со мной, болтай, пой, но не спи! Она услышала, очнулась и уставилась на фотографии и большой рисунок...

– Ты шутишь или рехнулся?! – прорычал я. – Ты что мелишь?! Может нам прокатить Ольгу за этой кобылой прямо перед окнами двадцать третьего отделения милиции, оно здесь рядом, через дорогу, тогда уж сухари точно обеспечены! Я что – то не пойму: то ли ты дурачишься надо мной, то ли цену набиваешь?! Он хмыкнул и ответил: – Спокойся, Константина, спокойся. Цену – цену, конечно, цену. – Ну и сколько вы хотите?! Только не морочьте мне голову татарскими...

Чау Лю вскочила с края постели, быстро подошла к столу, отыскала нужный лист бумаги и протянула мужу: – Успокойся, нельзя так нервничать, у тебя сегодня ответственная ночь. Держи, вот здесь. Читай и только успокойся. Император перехватил лист бумаги, сосредоточился и прочитал вслух: – Жёлтый лист плывёт и тает, Как обман людского слова. Я желаю верить снова, Только сердце правду знает: Всё кругом в обмане жёлтом, И слова плывут и тают, Я живу в...

Когда я вылез на площадку, тут же достал ключ из кармана, вытянул далеко вперёд руку и примерился к замку, однако, в замочную скважину не попал. Но второй раз оказался удачным – я открыл дверь, и сразу до меня долетела с кухни громада басистого хохота, а следом за ним журчанье тонкого и нежного смеха. Мои дальнейшие поступки определились моментально: я прикинулся больным и сильно закашлял, хрипя "простуженным горлом", хлюпая "мокрым носом",...