Она была красива. Даже слишком для невзрачного паренька, постоянно обнимавшего её. Но ей было всё равно. Она любила его и это было видно во всём. От реакции на его шутки до постоянных поглаживаний её сексуальной попки. Она позволяла ему всё. Подруги, конечно, пытались её образумить, находили богатых или красивых парней, или и то и другое. Парни охотно шли на это. Красивая, умная, хоть и блондинка, и с характером, она не могла не притягивать...

Сколько шабаш тот не длился, А финал ему случился, Ведьму этот сброд «самцов» Ублажил, в конце концов! И она, то ли устала, То ли всё её достало, Остывая от утех, Растолкала тварей всех. Измочаленная «схваткой», На пол вывалила матку, Закричала: «Всё! Шабаш! Где бурсак желанный наш? Ох, как я б сейчас с размахом Насадилась ему на хуй, Так, чтоб подо мной издох, У меня к нему должок! Где он? Я его не вижу! Пусть хотя бы мне отлижет, Если он,...

А за ужином, под пиво, Стал он рассуждать хвастливо: «Что бояться? Так и так… Что я, братцы, не козак? Не боюсь! – всё голосил он, – Никакой бесовской силы!» Но когда привстал Явтух, У Хомы и взгляд потух! «Что уже?» «Пора, философ, Вон уж звезд на небе россыпь… Потянуло от земли…» И Хома кивнул: «Пошли…» Двинулись в храм по бурьяну, И философ непрестанно, Словно покидал наш свет, Всё оглядывался вслед. Видно было, что боялся, Всё заговорить...

Как пришли дьячок с Евтухом, Не повёл Хома и ухом, Даже слова не сказал, Лишь таращил вдаль глаза… Видно отказали ноги, И пришлось звать на подмогу Козаков, чтоб до дому Как-то довести Хому. Там горилки из бутыли Внутрь Хоме с полкварты влили, Чтоб прошёл его мандраж, Он так поперхнулся аж… Водка – зло, но как иначе? Зато соображать он начал, И в глазах, глядящих ввысь, Появился некий смысл. На живые лица глядя, Даже волосы пригладил: «Да… такие...

Он, проспавши до обеда, Малость отошёл от бреда, Всё, что пережил с трудом, Показалось жутким сном. А когда уж накормили, Да горилки штоф налили, Всё забылось, улеглось, Настроенье поднялось! Хоть вопросов «что там было?» От людей с лихвой хватило, Отвечал, тая глаза: «Что же… были чудеса…» Он, вообще, из тех был типов, Что им дай пожрать и выпить, Да помять подушку всласть, То и жизнь их удалась! Днём был совершенно в духе, Приставал чуть к...

Предзакатною порою Гроб с покойницей, толпою, Как обычай наш велит, В церковь на плечах снесли. Хоть и было против правил, Сотник сам плечо подставил, И до самой церкви нёс, Не стыдясь горючих слёз… Церковь древнюю открыли, В центре гроб установили, Свечи вкруг зажгли, потом Молча все вернулись в дом… Сотник приказал козакам Накормить Хому, однако, Не давать горилку пить, В церковь в ночь сопроводить. В час вечерний, как случалось, Возле кухни...

Вий (часть 2) Резво по степи шагая, В голове перебирая Всё, что ночью совершил, В Киев бодро поспешил. От пережитого страха Двадцать вёрст проделал махом И лишь в городе посмел, Вспомнить, как давно не ел. Нервным голодом объятый, В Киеве, в бурсацкой хате Каждую обшарил пядь, Отыскать чего пожрать. Не найдя в дому ни крохи, Увалился спать с дороги, А проснувшись, не спеша На базар направил шаг. Там, пройдя между рядами, «Постреляв» на баб...

Вий Ночь тиха над Украиной, Небо словно полог длинный Развернулось в вышине, С звёздной россыпью огней. Ночка славная, ребята, В самый раз, чтоб сало прятать, «Так, шо б клятi москалi Його сроду не знаiшли». Вот такой порой ночною Без дороги, в поле, трое Богословов-бурсаков Пробирались босиком. Сапоги воздев на палки, Шли не шатко и не валко, Кончив в Киеве семестр, До своих родимых мест. Шёл безусый, с оселедцем, Вкус вина не знавший с...

Андрей замерзал. Отправиться одному из крепости в ночью с вестью к князю - уже самоубийство, а в такие морозы - подавно. Привалившись к дереву спиной, по грудь в снегу он уже ощущал сонное тёмное спокойствие, наползающее из снежноц чащи. Он замерзал. Веки сами собой опускались как налитые жидким свинцом. Холод отступал, так казалось. Вдруг сквозь веки что-то нестерпимо блеснуло. Посреди поляны по пояс в снегу стояла абсолютно нагая девушка....